Служу Закону № 8 (60) август 2018
От «вооружения трудящихся» к советской милиции
Сто лет назад, в августе 1918 года, завершился I-й съезд председателей губернских Советов и заведующих отделами управления – одно из «недооценённых» вниманием исследователей и публицистов событий. В лучшем случае сообщается, что на съезде выступил В.И. Ленин, и было решено переходить к штатному комплектованию милиции. В реальности значение этого съезда куда серьёзнее, нежели принято считать.
На момент его подготовки, а именно – в июне 1918 года, страна находилась в состоянии угрожающего хозяйственного упадка, нарастающих социальных конфликтов, политических разногласий. Ситуация усугублялась разворачивающейся интервенцией и гражданской войной. Всё это приводило к массовым лишениям, гибели множества людей, грозя не только сорвать революционные преобразования, но и прекратить цивилизованную жизнь в стране как таковую.
Не меньшую угрозу представляла собой удручающе высокая степень идеологизированности советского руководства. Ситуация требовала от властей мобилизации всех скудных возможностей жизнеобеспечения, всех доступных ресурсов, причём, мобилизации незамедлительной и решительной. А руководители продолжали исповедовать прекраснодушные идеалы, согласно которым трудящиеся по своему усмотрению составляют добровольные объединения, выполняющие и функции государственных органов в самом широком смысле. Если к весне 1918 года В.И. Ленин все же допускал некоторые отступления от установленной идеологической доминанты (шаги к созданию регулярной Красной армии и др.), то сферу охраны общественного порядка эти веяния не затронули. Здесь продолжала господствовать концепция всеобщего вооружения трудящихся, предполагавшая особое общественно-политическое устройство, – в том числе, и весьма своеобразную организацию службы охраны общественного порядка.
В идеале замышлялась организация общества, освобождённого от государственных механизмов как отживших своё элементов принуждения, ограничения свободы. Но ответственность за обеспечение жизни в истощённой, раздираемой противоречиями стране требовала не абстрактного социального идеала, а основанного на жёстком реализме понимания происходящего.
Происходящее же все более и более расходилось с «идеалом». В частности, чрезвычайно обострилась криминогенная обстановка. Только в Москве число убийств превышало довоенный уровень в 10-15 раз. На остальной территории страны складывалась ещё более трагическая картина. Бедственное состояние в сфере обеспечения общественного порядка усугублялось тем, что организовать его охрану на основе господствующих марксистских принципов оказалось невозможным. Характерно, что с 1918 года происходит взлёт числа преступлений, совершаемых от имени Красной гвардии, милиции и ВЧК. По стране фиксируются «реквизиции», задержания, расправы, производимые якобы исполняющими свои полномочия «красногвардейцами-милиционерами» либо «чекистами».
Особая сложность заключалась в том, что условия для данной разновидности преступлений «произрастали» из самой официальной доктрины, не предполагавшей ни единообразия рабочей милиции, ни постоянного штата – её состав должен был постоянно ротироваться. Принципиально не предусматривалось специальной, узнаваемой формы одежды, личных удостоверений – чтобы не отделять вооруженных трудящихся от всех остальных. Возникающие милиционные подразделения не имели даже общего названия, в каждом конкретном случае именуясь по усмотрению местных Советов. Словом, милиционером имел возможность представиться кто угодно – от претендующего на выделение бесплатного обеда мошенника до «крестьянского душегуба» (116 установленных убийств) В. Котова. Не удивительно, что граждане не только теряли доверие к милиции, но и начинали прямо опасаться её либо тех, кто действовал от ее имени.
То, что организуемая на основе всеобщего вооружения служба по обеспечению порядка не показывала должной результативности, оказалось лишь частью беды. Сами принципы всеобщего вооружения превращали децентрализованные Красные отряды в угрозу существующему порядку. Очень скоро здесь начинают проявляться последствия их «по определению» слабой организации, недостаточной дисциплины. Так, 12 декабря 1917 г. большевик Г.И. Бокий сообщал: «… поведение Красной гвардии завода Сименс-Шуккерт … совершенно недопустимое. … 11-го декабря, начальник её Бек был совершенно пьян, грозил, что он прикажет взять в штыки заводской коллектив и пр.». В январе 1918 года появилась информация о публичном распитии «вместе с красногвардейцами» реквизированного спирта районным Исполнительным комитетом Петросовета.
Дальше – больше. 20 апреля 1918 г. Ижевский совет рабочих депутатов возложил на Красную гвардию города главную ответственность за многочисленные «обыски, аресты, грабежи и расстрелы». Отряд заводской Красной гвардии был квалифицирован как «преступная армия мародеров, грабителей и убийц». Сообщалось: «Следствие по важнейшим преступлениям последнего времени показало, что главные участники их есть красногвардейцы».
Довольно скоро начали проявляться ещё более пугающие последствия децентрализованности рабочих отрядов. Всё чаще между ними возникали стычки, вплоть до вооружённых столкновений. Так, в декабре 1917 года отряд революционных матросов спровоцировал таковой конфликт с ревкомом Обоянского уезда Курской губернии. Выставление ревкомовцами двух пулемётов подействовало на «братишек» умиротворяюще, и боя удалось избежать. В мае 1918 года имело место вооружённое противостояние красногвардейцев Петросовета против краснофлотцев Минной дивизии. Обобщая, отметим, что в первые годы Советской власти подобные эксцессы являлись скорее неизбежной издержкой «пролетарской самоорганизации», нежели исключительным явлением.
Ситуация в целом требовала от властей, как минимум, переосмысления осуществляемых идеологических принципов.
Первоначально вывод о том, что линия на всеобщее вооружение трудящихся не оправдала себя, оформился именно в руководстве народного комиссариата внутренних дел. Уже в марте 1918 г. народный комиссар Григорий Иванович Петровский поставил в Совете Народных Комиссаров вопрос об организации советской милиции на штатных началах, «посягнув» тем самым на базовый постулат программы РСДРП(б), на воплощаемую ленинскую идею. Владимир Ильич, в свою очередь, не планировал отказываться от проводимой линии, о чём свидетельствует обнародованная им 9 марта того же года задача создания: «… вооружённой силы рабочих и крестьян, наименее оторванной от народа … Организованность всенародного вооружения как один из первых шагов к полному осуществлению вооружения всего народа…». ..
|