Эпизод из освобождения г. Староконстантинова. Пари мехвода Ивана Сурикова
В боях за город Староконстантинов геройски отличился экипаж 58-го гвардейского танкового полка, командира танка гвардии лейтенанта Абдрахманова Барыя Абдрахмановича. Отличие оказалось связанным с недоразумением, вернее, даже цепочкой "несуразностей". Так, своеобразной несуразностью можно считать назначение в абдрахмановский экипаж механика-водителя Ивана Сурикова. А предысторию это назначение имело следующую. Лейтенант Абдрахманов отличался наличием характера, порой, приводившего к конфликтам с командованием (временами - и с подчиненными). Один из таких конфликтов произошел по причине того, что Б. Абдрахманов отказался перейти в штат политотдела полка. Командованием предлагалась должность политрука, лейтенант же в категорической форме остался в должности командира танка. "Полит работника в боевом расписании экипажей нет" – и тогда и позже говорил Барей Абдрахманович. Пошел на передовую – так воюй, тем более в танкистах острейшая нужда. Это только со стороны кажется, что танкист защищен более остальных. На «передке» же – танк первая мишень, все средства уничтожения в первую очередь ему.
Барый Абдрахманович Абдрахманов, в 1942-1944 г. командир танка, командир танкового взвода.
Дальше-больше. Раз проявив способность отстаивать собственную позицию перед вышестоящими, чрез недолгое время строптивый лейтенант вновь отказался выполнять рекомендацию командования. На этот раз этот офицер отклонил предложение возглавить танк полкового командира – вырасти до «командира танка при командире полка». Предложение считалось поощрительным, но Б. Абдрахманов и здесь проявил характер - остался в общем строю, со своим постоянным экипажем. Все же, командирский танк - это статус "при руководстве", а Барей Абдрахманович предпочитал не отрываться от товарищей, даже на передовой.
На фото: Снимок из газеты "Известия". 11 октября 1941 г.
В обоих случаях, формального основания для наказания строптивого лейтенанта не было. Даже на передовой иной раз требовалось согласие военнослужащего на действие по рекомендации командования. Приказа же перейти на вышестоящую должность лейтенанту не отдавалось, было предложение. Тем не менее, строптивость в вооруженных силах не приветствуется, особенно в военное время. И наказание не заставило себя ждать, пусть и не формальное, но существенное. В качестве такового, в экипаж Б. Абдрахманова был зачислен механик-водитель И. Суриков.
Военнослужащий Суриков заслуженно считался в полку «головной болью» подразделения, как говорят сегодня, доставлял проблем и сослуживцам, и командирам. Нарушения дисциплины, препирательства с командирами, не товарищеское поведение, заволынивание поручений .... Правды ради, при всей своей распущенности, это был один из лучших специалистов полка, высокопрофессиональный механик-водитель. Профессионально, Суриков был подготовлен, как редко какой из фронтовых мехводов, обладая уникальным опытом, так как до фронта служил инструктором вождения в бронетанковой Академии.
Будучи же направленным на передовую, бывший инструктор Академии пустился во все тяжкие. Как нетрудно догадаться, неукротимая "индивидуальность" мехвода Сурикова, наряду с проблемами с ним самим, превращала любое подразделение в неуправляемое. Практически невозможно заставить экипаж соблюдать дисциплину, когда один из членов экипажа ее упорно и результативно игнорирует.
Перед командиром Абдрахмановым встала сложная командирская задача - найти способ управиться со столь проблемным подчиненным. Задача ой как непростая – Суриков, при всей своей неуправляемости, был значительно сложней, чем вульгарный разгильдяй и выпивоха. По сути, профессиональный военный, связавший жизнь с танковыми войсками, опытный, грамотный специалист своего дела. Скорее всего, по стажу службы, времени нахождения в войсках, знанию устройства танка, технике вождения, Иван Суриков превосходил большинство сослуживцев. В том числе, и своего командира танка.
В тоже время, это был танкист, которого что-то своротило с пути добросовестного исполнения службы. В итоге, при всем своем профессионализме, Суриков являл собой головную боль для командира, занозу для сослуживцев, не надежного товарища в бою.
Просто, возвращать Сурикова к службе «штатными» воспитательными и дисциплинарными методами было невозможно. На увещевания он не реагировал, взысканий, при его выслуге и положении, не опасался. А когда бы дошло до худшего – штрафного батальона, а то и гибели (передовая разгильдяйства не терпела), так на передовой смерть всегда рядом. Хоть вытягивайся в строю, ешь глазами начальство, хоть скажись, что команды не услышал и вообще в строй не выходи. Смерть – она близко, косит и героев, и шалопутов. Даже тех, кто подобросовестней, по ответственней, кому в самое пекло отправляться доверяют, пожалуй, и почаще, чем остальных. Так что, по всему выходило, что к этому подчиненному необходимо найти не стандартный, особый, подход.
На фото: Старшина танковой (танки КВ) роты, Баймагамбетов К. Калининский фронт, 1943 г
И Барый вызвал Сурикова, что называется «на разговор». Звучал тот разговор примерно так:
- Иван, никто тебя в мой экипаж не выпрашивал, но раз тебя к нам приписали, то теперь каждый в нашем танке зависит и от тебя. Пока же ты ребятам не товарищ, не рабочая часть команды, а в лучшем случае - проблема. В худшем же - беда.
Иван, выслушал, посмотрел на командира ехидно – ну, ну, расскажи про мораль, лейтенант. Лейтенант же не стушевался, продолжил:
- Идут бои, а с таким разгильдяем - механиком, не только побеждать – просто уцелеть, возможность еще меньше, чем вообще (здесь отмечу, что всего танк лейтенанта Абрахманова подбивали восемь раз. В напряжении боя, замешка, ошибка, не говоря уже о «самостийности» механика-водителя, неминуемо превращали боевую машину в мишень. А потери среди танкистов оставались удручающими….).
Насколько не был упрям Суриков, пасть в бою он не стремился. Но и просто так уступать характер тоже не намеревался. Ждал, к чему командир выведет.
Командир долго ждать не заставил, подытожил:
- В экипаже жизнь каждого зависит от каждого, позора и гибели никто не хочет, а твоей бесшабашностью все к тому для всех нас и идет. Иван, пока ничего худшего не произошло, лишних ушей здесь нет, скажи, что тебе служить и воевать не дает? Вот главная причина в чем?
Вопрос был поставлен прямо, форма разговора к виляниям не располагала. Иван огляделся вокруг, недолго подумал, поглядел на командира и выдал:
- Боря, не наедаюсь я. Не хватает гвардейской нормы. А голодный солдат – злой, не спокойный, куражистый. Вот и беснуюсь, от голода то ….
Для командира ответ Ивана был не безусловным, но, успехом. И в тоже время – вызовом. Успех в том, что сложный, опытный, сильный характер, открылся, ответил искренне и определенно. Достучался до своего подчиненного лейтенант Абдрахманов, пробился через внешнюю браваду, разбудил живое.
Вызов же заключался не только в суриковском кураже, но и в сложности перспективы. Прежде всего, питание на передовой не было избыточным. А еще чаще, оно оказывалось недостаточным. Это для обычного сложения человека недостаточным. И тут возникала следующая сложность, заключавшаяся в том, что Иван, русский богатырь, по телосложению, собственной, гвардейской порцией, явно не насыщается. Он был крепче, кряжистей большинства сослуживцев, и питания ему требовалось больше. Пока же недоедание – постоянное состояние Ивана, а следовательно, оставалось у него такое «основание» продолжать игнорировать волю командира.
Но, командир на то и командир, что обязан возникающие задачи решать. Тем более, с такими трудными членами экипажа, как Иван Суриков. И Барый, помолчав, предложил:
- Иван, раз голодаешь – накормим до отвала, но уговор. Как наешься – все, в экипаж, служишь как все остальные, власть командира танка признаешь. Идет?
Суриков задумался. Обуздывать характер, отказываться от особого статуса не хотелось. Но, характер характером, а война продолжается, а значит у какой бы то ни было «самости» рано иди поздно должен предел определиться. Да и с этим командиром все вроде честно – без упора на статус старшего по службе, без угроз обратиться к вышестоящим начальникам. Командир по-товарищески спросил – Иван по-житейски ответил. Боря в ситуацию вник, предложил житейское решение. Так что, пока все между собой, все в экипаже, все определенно.
Сильным аргументом в пользу выдерживания характера выступало то, что Иван свой аппетит знал. Перспектива, что он съест все съестное, что Боря сможет раздобыть, и при этом не наестся, вполне реальна. А это значит, что в кой-то веки поест от пуза и характер выдержит и командира осадит. При текущих порциях все это вполне реально.
И Иван протянул Барыю руку
- Уж где ты столько продовольствия найдешь, твоя забота. А я условие принимаю – наемся – тогда командуй. Уговор так уговор.
Барей, хотя тоже все понимал, и скудную норму, и богатырский аппетит, протянутую руку пожал. Только уточнил условия:
- Завтра, в обед, кормлю тебя досыта. Ну а после – включаешься в экипаж. Повторю: служба, занятия, наряды – все, как и у всех остальных. И безобразиям конец.
- Сурово ты расписал, - ответил Ваня Суриков. Только сам знаешь, покушать я люблю, ну а ты, командир танка, а не начпрод полка. Так что, с дисциплиной это ты высоко поднял.
- Ты прав, моя забота, ответил лейтенант Абдрахманов.
И танкисты разошлись, каждый по своим заботам и в тоже время, спаянные общей судьбой.
Старший лейтенант Абдрахманов Б. А. 1944 год.
Пообещав обеспечить необходимое количество еды, Барей двинулся выполнять обещанное. Задача была не простой – постоянных магазинов на передовой не имелось, так что просто купить съедобного возможности не было. Выменять что-либо съестное на кухне было возможно, но то скользкий путь. Хоть сегодня все и предполагалось в благих целях, но добыча продуктов из общего котла – как ни крути, объедание товарищей. Без крайней необходимости лучше к подобным махинациям не прибегать.
Тем не менее, раздобыть еды было возможно. Причем возможно относительно простым и более сложным способом. Впрочем, согласно объективной оценке ситуации (аппетита Сурикова), необходимость требовала использования, как первого, так и второго.
Лейтенант Абдрахманов решил начать со сложного и направился к своему командиру взвода, старшему лейтенанту Василию Кочемасову. Во-первых, Кочемасов был опытным танкистом и хорошим товарищем. Окончил Казанское танковое училище, воевал с октября 41 года. Как серьезный, доброжелательный человек, бывалый фронтовик, Василий обладал способностью разделять трудности товарищей и готовностью, по возможности, помочь.
Во-вторых, Иван Суриков состоял не только под властью командира танка, но и взвода. А следовательно, взводный Василий принадлежал к кругу ответственных лиц, непосредственно заинтересованных в возвращении буйного мехвода в рамки фронтовой дисциплины.
- Боря, а зачем тебе три обеда? Выслушав просьбу, заинтересовался Василий. – У меня Глушко (заряжающий кочемасовского экипажа) бухтит, что от нынешней кормёжки, можно и до наступления богу душу отдать. А тут ещё и завтра нам вообще без обеда.
Для лейтенанта Абдрахманова излишняя огласка подготавливаемого дисциплинарно-наедательного поединка с Суриковым была излишней. «Событие» могло привлечь ребят из остальных экипажей, а присутствие «болельщиков» только подзадоривало бы неуемного Ивана. Но и укрывать происходящее от непосредственного начальника в сложившихся обстоятельствах, тоже было не правильно.
- Лейтенанта Ивана Сурикова пообещал накормить досыта. А он в этом случае обязуется угомониться.
- Ух ты, значит берешь на кураж его - оживился Кочемасов, - а то помнишь, Валю Нефёдова, из за Ваньки до командира танка понизили. Комполка тогда орал - мы говорит, Нефёдова за толкового считали, назначение на роту ему подготовили, а этот … долго**" догадался Сурикова старшим машины назначить. А подобрав ТАКОГО старшего, ещё и утерять над ним контроль. По таким решениям, ты, Нефедов, не то, что до роты не дорос, для тебя взвод - не по уму должность. Покомандуй опять танком, развивай в себе командирские качества.
- А что Нефедов тут мог поделать, с Ванькой разве справишься, погрустнев заключил пока ещё взводный Кочемасов.
- Это когда Суриков боевой машиной бревна для деревенских тягал? - развил тему, одновременно поддерживая обеспокоенность взводного, Барей.
- Да не, тогда он броневики вызвался чинить. В тот раз все, считай, без наказания разрешилось: броневики Суриков починил, колхозники за помощь благодарны, а собранные ими картошку и самогон он не один скушал. Поделился с друзьями. Вот тогда и обошлось просто взысканием – мрачнея уточнил Кочемасов. А попал Нефедов, когда Суриков вместо ремонтной базы в Желев умотал и представился там военным комендантом. Почти три дня комендантствовал … Когда разоблачили, скандал и поднялся: политический, особый отдел, командование полка, до дивизии дошло …. Если бы не наступление то штрафной, а то и хуже бы закончилось. Еще более погрустнел командир взвода, в одном из экипажей которого числился приснопамятный лейтенант Иван Суриков.
Додумав же условия обсуждаемого заклада, Василий сник ещё сильней.
- Боря, он не наестся. Намедни Юферов – зам. командира автороты, рождение дочки отмечал, так Ваня твой и баранину умял, а потом ещё две банки второго фронта (фронтовое наименование американской тушенки) на закуску слопал... Затем ещё раз поздравил счастливого папашу и пошел на обед. Поделившись застольным воспоминанием, Василий подытожил:
- При его аппетите - три нынешних порции - это так, только червячка заморить.
- Мы экипажем и все свои отдадим, поднял ставку Барей. А в твой экипаж - папиросы. Четыре пачки.
- Это у нас выйдет семь порций, уточнил условия взводный. Так и Ваня не на сытость забился, а на характер. Лопнет ведь, а характер не уступит.
- Характер у Сурикова несгибаемый, согласился Барей, как уральский дуб. А вот желудок имеет физические пределы. И, выдержав паузу, добавил - если такой случай, мы трофейный нож на тушёнку обменяем. Сам знаешь, командир хозроты сколько уже говорил – «покоренная крупповская сталь на службе советского хозяйства – мне лучше и не надо».
- Барей Адрахманович, это ты где так выразительно высказываться научился? Не удержав впечатления, спросил, имея ввиду характер и аппетит Сурикова, Кочемасов.
- В Серменевском лесном техникуме, с достоинством ответил уроженец уральской деревеньки Татлы, до призыва - секретарь райкома ВЛКСМ Белорецкого района Башкирской АССР. Окончивший же, до зачисления в Казанское танковое училище, курсы трактористов, Василий Кочемасов посмотрел на подчинённого с нескрываемым уважением. И надеждой - ведь неугомонённый Суриков оставался проблемным и опасным субъектом для всех, кто за него отвечал.
А командир танка, глядя на воспрянувшего взводного, почувствовал укол беспокойства - «болельщиков», похоже, не избежать. Впрочем, на завтра три порции для насыщения штрафного подчиненного, были обеспечены. Оставалась более простая задача – обеспечить еще четыре, хотя и «своих», но ведь и собственный экипаж тоже необходимо было убедить ….
(продолжение в работе)
В бою за город Староконстантинов, И. Суриков спас экипажу жизнь и обеспечил возможность выполнения боевой задачи.
Начало темы:
Детство
Путь на фронт
Эпизод
Освобождение
Танкист, Герой Союза, профессор И.А. Кондауров
|