Кровавый в колонии (город Фрунзе)
В 1968 году в 12 колонии во Фрунзе произошел кровавый бунт, который навсегда останется в истории Киргизии. Самое активное участие в нем принимал будущий вор в законе Эдуард Краснов (Эдик Красный). Он как раз в то время прибыл в эту зону с малолетки, и сразу примкнул к воровскому движению, которое противопоставило себя активистам, заправлявших в колонии.
Блатные были в меньшинстве. Вора в законе на зоне не было, и черная «каста» держалась на нескольких положенцах. В общем, требовалось как это называют «перекрасить» зону. Из красной сделать черной. А для этого необходимы были люди, которые бы возглавили и организовали бунт. Чтобы на такое пойти, требовалось быть человеком с железной силой воли, взять на себя такую ответственность. И Краснов был одним из таких людей, радеющих за воровскую идею, который сразу же примкнул к этому заговору. На тот момент ему было всего 19 лет.
Начало бунта
Вечером 19 мая 1968 года спецконтингент ИТК-12 собрался на летней площадке в жилой зоне смотреть кинокомедию. Администрация этой колонии еще не знала, что ближе к полуночи веселый культмассовый досуг зеков превратится в кошмарный боевик. После того, как на экране высветилось фраза «Конец фильма» со скамеек вдруг стали раздаваться голоса: «Эй, начальник! Давай вторую комедию!» Шум, свист, мат. Становилось не до смеха.
В этот момент на сцену поднялся представитель лагерной администрации Салин и объявил: «Все. Кино окончилось! Всем разойтись». Но подстрекатели, в числе которых были Трофим Исмаилов и Эдуард Краснов, стали кричать: «Кто уйдет сейчас — тому потом худо будет!».
Когда Салин пробирался между скамеек, вместе с ним было всего три члена штаба СВП. Остальные общественники по приказу дежурного по колонии майора Куренкеева к тому времени уже разошлись по своим баракам.
Поясним, что в советское время руководство исправительно-трудовых учреждений всегда опиралось на так называемую «общественность колоний», то есть заключенных, «вставших на путь исправления». К ним относились члены Секции внутреннего порядка ( СВП), активисты из спортивных секций, библиотек, трудовых бригад и т.д. Как правило зеки, придерживавшиеся «воровских понятий», вечно конфликтовали с «общественниками». Представители этой гонимой прослойки именовались в ИТК-12 близ Фрунзе «лохматыми».
Так вот, пользуясь отсутствием большинства «лохматых», зачинщики стали закидывать Салина и его подопечных тем, что было под рукой. Одну из брошенных в них табуреток активист Думаналиев запустил обратно. Вспыхнувшая ярость бунтовщиков вызвала неудержимую волну насилия. Начался беспредел. Заключенного Наматбекова сожгли заживо на костре.
Первым делом мятежники побили большую часть фонарей. Затем камни полетели в окна бараков с криками: «Выходи, братва! Будем «лохмачей» резать!». Вскоре кромешная тьма озарилась языками пожарищ. Дым наполнил жилые секции и люди выскакивали наружу, где активистов уже поджидали мятежники. Активистов зверски били палками и арматуринами, коваными ботинками, кидали в них камни и металлические урны, пыряли заточками. Некий Сазанов с такой силой обрушил табуретку на голову пойманного общественника, что табуретка разлетелась в щепки! Многие из оборонявшихся, спасаясь от расправы, выпрыгивали из окон второго и третьего этажей бараков.
Особенно трагичной была участь внештатного корреспондента милицейской газеты «На трудовом посту» Наматбекова. Будучи редактором лагерного сатирического листка, он часто помещал в нем фото-физиономии нарушителей режима. Они-то ему и отомстили. Били бедного Наматбекова до потери сознания. Потом кто-то предложил: «В огонь его!» и бездыханное тело журналиста было брошено в пекло горящего штаба СВП…
Разгромив вахту КПП, сотни бунтарей из жилой зоны переместились в зону производственную. Часть кинулась к гаражу и выкатив грузовики, фургоны и автозаки, стала таранить ими стены, заборы, ограждения, стремясь вырваться за пределы ИТК. Заглохшие же машины спешно сжигались. Разграблены были также механические мастерские и цеха....
https://u.to/RwN6Gg
|
